Сообщив о своем решении тем, кому он хотел сообщить, Ли терпеливо ждал развития событий. Терпение было еще одним из тех качеств, которые сделали его великим полководцем. Его самообладание было непоколебимым и вселяло уверенность даже в тех, кто в противном случае мог бы пасть духом. Ему достаточно было появиться в любой критической точке поля боя, чтобы вселить в людей свою храбрость. Это не было позой, спокойствие Ли, его "мраморный образ" и отказ от эмоций - все это отражение самого человека. У него не было ни желания, ни умения создавать образ; он был просто тем, кем казался. Вскоре он станет главным военным и политическим достоянием Конфедерации.

Он не проявил никаких эмоций, когда утром узнал, что его собственная ежедневная газета, "Александрийский вестник", призывает назначить его на высокую должность, если он сложит с себя полномочия в армии США: "Нет человека, который пользовался бы большим доверием жителей Виргинии, чем этот выдающийся офицер". Ли, самый скромный из людей, должно быть, был смущен этим неуместным излиянием, но к обеду он получил письмо от судьи Джона Робертсона из Ричмонда с просьбой об интервью на следующий день. На данный момент ему ничего не оставалось делать, и ему, как и Кэстису, наверняка пришло в голову, что если начнутся военные действия, то город Александрия, а вместе с ним и любимый Мэри Ли Арлингтон, с которого с возвышенности в пределах видимости от Вашингтона открывался вид на южный берег реки Потомак, будут заняты армией Союза. Действительно, Кэстис заметил, что если бы он командовал войсками Союза в Вашингтоне, то это был бы его первый шаг, и он не ошибся.

На следующий день, в воскресенье, Ли посетил службу в церкви Христа в Александрии и был ошарашен энтузиазмом людей в отношении войны и, возможно, еще больше - надеждами, которые они возлагали на него. После церкви он узнал, что судья Робертсон не сможет встретиться с ним, как планировалось, поскольку федеральные власти захватили почтовые пароходы на реке Потомак - знак, который не должен был удивить Ли. По крайней мере, некоторые люди в правительстве США знали, что делали. Вскоре последовали многочисленные трудности Вирджинии в области связи, снабжения, финансов и транспорта. Вечером Ли получил сообщение от судьи, в котором тот извинялся за то, что не смог добраться до Александрии ранее в тот же день, и приглашал Ли проследовать с ним в Ричмонд для встречи с губернатором Виргинии Джоном Летчером. Не теряя ни минуты, Ли рано утром следующего дня отправился поездом в Ричмонд в гражданской одежде и шелковой шляпе в сопровождении судьи Робертсона.

Ли больше никогда не увидит Арлингтон.

Ричмонд был охвачен волнением. Прибыл Александр Стивенс, вице-президент Конфедеративных Штатов Америки, чтобы договориться о союзе Виргинии с Конфедерацией - важном, но неизбежном шаге. Ли поселился в отеле "Спотсвуд" и, пообедав, пробрался к Капитолию сквозь шумные толпы на улице, по всей видимости, не узнанный ими. Как и многие военные офицеры, Ли испытывал укоренившееся недоверие к политикам, как южным, так и северным, и Джон Летчер мог показаться ему на первый взгляд именно таким политиком, который ему не нравился. Хотя некоторые описывают Летчера как "лысого, цветочного и бутылочного носа", на фотографиях он выглядит худым, строгим и интеллигентным - совсем не южная версия типажа из Таммани-Холла. Конечно, Летчер обладал тонким мастерством прирожденного политика, когда дело доходило до изменения своих принципов в угоду событиям. Он был давним противником сецессии и хотел покончить с рабством в Виргинии, но, будучи избранным на пост губернатора, ловко оставил все это в прошлом и, подобно Ли, с большой эффективностью принялся за работу по двум причинам, в которые не верил. * Похоже, он завоевал доверие Ли во время их первой встречи и сохранял его на протяжении почти всей войны. В своем письме к Ли он объяснил, что Вирджинии нужен "командующий военными и морскими силами", что предполагает звание генерал-майора. Он предложил эту должность Ли, который тут же согласился. Если Ли и испытывал какие-то сомнения, он их не высказал. Губернатор Летчер сообщил съезду о выдвижении Ли, которое было единогласно одобрено. К тому времени, когда Ли вернулся в гостиницу, он, наконец, стал генерал-майором, хотя и без мундира. Все его фотографии, опубликованные к моменту назначения, - старые, измененные по этому случаю, на них он изображен в полном мундире полковника армии США времен Гражданской войны, но со значком армии США и буквами "U.S.", неуклюже замененными на буквы Виргинского ополчения. На этих фотографиях он выглядит необычайно молодо и щеголевато для своего возраста - сейчас ему пятьдесят четыре, - с проницательными темными глазами, густыми черными усами и полной головой байронических темных волос - благородное, ухоженное лицо с серебряными волосами и полной белой бородой еще не появилось.

Не успел он лечь в постель, как его вежливо вызвали на встречу с вице-президентом Конфедеративных Штатов в Баллард-Хаус. Родом из Джорджии, Александр Стивенс был маленьким, хрупким, болезненным, изможденным - весил он меньше 100 фунтов, - но его скелетные руки, исхудавшее лицо и высокий голос компенсировались яростным умом и огромным мужеством. Хотя друг описывал его как "очень чувствительного", с "нищенской гордыней" и "болезненной" озабоченностью собой, он высоко поднялся в рядах Конгресса США до 1858 года; его величайшим достижением было принятие закона Канзас-Небраска, который привел в ярость северян. О его храбрости ходили легенды: несмотря на то, что во время спора о Провизо Уилмота, препятствующем распространению рабства на территории, его оппонент несколько раз ударил ножом, Стивенс остался при своем мнении, даже будучи тяжело раненным. В 1861 году, всего за два месяца до встречи с Ли, он твердо определил политику правительства Конфедерации: "Ее фундамент заложен, ее краеугольный камень покоится на великой истине, что негр не равен белому человеку; что рабство, подчинение высшей расе, является его естественным и нормальным состоянием".

Ли и Стивенс не обсуждали рабство, но позиция Стивена по этому вопросу была точно такой же, как та, которую Ли описал в письме к Мэри 27 декабря 1856 года и изложит под присягой в комитете Сената США в 1868 году.

Стивенс сразу же перешел к сути встречи. Его беспокоило, что новое звание Ли - генерал-майор - может стать препятствием для присоединения Виргинии к Конфедерации. С некоторым смущением Стивенс объяснил, что в армии Конфедерации не было звания выше бригадного генерала. Если Вирджиния, как он надеялся, объединит свои вооруженные силы с вооруженными силами